«Благодаря коронавирусу мы получили предупредительный выстрел». Глава инвесткомпании о будущем после пандемии
Глобальный обвал сырьевых и фондовых рынков, пандемия, локдаун, миллиарды людей на карантине: мир оказался в беспрецедентных условиях, и для минимизации последствий кризиса требуются новые подходы. О том, как ведут себя инвесторы, что будет с нефтью и ИТ-сектором, как пандемия влияет на национальные стратегии, на богатых и бедных, и что будет в мире после карантина в интервью TUT.BY рассказал уроженец Беларуси Павел Бегун, управляющий партнер инвестиционной компании 3G Capital Management LLC.
«Обвал был беспрецедентным». Кризис и инвесторы
— Стоит ли сегодня во что-нибудь инвестировать? Все слишком неопределенно, может, лучше подождать? Или наоборот: все упало, надо брать?
— Ответ на этот вопрос не отличается от того, который я бы дал и год, и пять, и пятнадцать лет назад. Инвестировать нужно тогда, когда ты нашел актив, долгосрочные денежные потоки которого со значительной вероятностью и на значительную величину превышают цену этого актива. Долгосрочно — это в периоде длиной 10, 20 и более лет, а в таком временном разрезе все спады и подъемы экономики временные и оказывают минимальное значение на общую сумму будущих денежных потоков. Поэтому покупать ли во время экономического кризиса или экономического роста — не имеет значения, главное, чтобы цена актива была ниже его справедливой стоимости, определяющейся денежными потоками.
Что касается «неопределенности» (намеренно беру это слово в кавычки), то неопределенность есть всегда, и это достаточно постоянная величина. Никто и никогда наверняка не знает, что нас ждет в будущем, мы всего лишь предполагаем. Что меняется время от времени, так это человеческое восприятие неопределенности — во времена спада людям будущее видится туманным, а во времена подъема — исключительно в розовом цвете. И цены активов колеблются в зависимости от этого восприятия (несмотря на то что реальная экономическая стоимость остается достаточно стабильной). В результате большинство инвесторов склонны покупать активы по завышенным ценам в периоды подъема и продавать по заниженным — в периоды спада.
Вероятность найти актив по привлекательной цене гораздо выше во время кризиса, и сегодня гораздо легче выбрать интересный объект для инвестиций, чем год назад. Но ситуация зависит от конкретного актива и его цены по отношению к будущим денежным потокам: и в периоды подъема иногда можно найти недооцененные активы, и в периоды спада можно сделать ошибку, купив актив, который все еще переоценен, несмотря на падение.
Неопределенность есть всегда, и это достаточно постоянная величина
— Как вообще изменилась жизнь инвестиционной компании с началом пандемии?
— С операционной точки зрения почти ничего не изменилось, наш бизнес практически не привязан к физическому месторасположению. Мы все просто перешли на удаленный доступ, тем более что подобная инфраструктура давно была и регулярно использовалась. Единственным исключением стала функция продаж и маркетинга, где основной объем работ пришлось временно приостановить. Сегодня для большинства потенциальных клиентов личная встреча лицом к лицу — по-прежнему необходимое условие при принятии решения об инвестировании. Tема денег очень «персональная», и выработать доверие видеозвонком (по крайней мере сегодня) — трудноразрешимая задача.
В долгосрочном периоде для бизнеса, скорее всего, эффект будет положительным в двух главных аспектах: генерировании доходности для клиентов фонда и притокe новых клиентов. Беспрецедентная скорость и глубина падения цен на активы дала нам возможность разместить средства фонда в активы с высокой перспективной доходностью, какой мы не видели со времен глобального финансового кризиса 2008 года (а в некоторых случаях и лучшей). Но в силу высокой турбулентности на рынках клиенты стали активнее искать высококвалифицированных управляющих фондами, чтобы лучше защитить капиталы.
— Насколько случившийся в марте-апреле обвал котировок на мировых фондовых рынках был похож на предыдущие кризисы?
— Обвал был беспрецедентным — так стремительно и так глубоко в современной истории рынок ценных бумаг еще никогда не падал. И была вероятность того что турбулентность увеличится еще гораздо больше. Примерно в конце марта панические настроения на рынке дошли до такого уровня, что рынок долговых обязательств в США полностью «замерз» даже для самых платежеспособных компаний и для правительств штатов в городов. Еще несколько дней такого состояния, и мог бы начаться второй виток обвала, ведомый дефолтами широкого ряда компаний. К счастью руководители ФРС действовали быстро и решительно, буквально «залив» многотриллионным кредитом большую часть рынка долговых обязательств и вернув его к жизни.
Еще несколько дней такого состояния, и мог бы начаться второй виток обвала, ведомый дефолтами широкого ряда компаний
В итоге апрель стал рекордным месяцем по выпуску долговых обязательств, и даже круизные компании с упавшим до нуля оборотом без проблем смогли перефинансироваться. Чуть позднее к монетарным инструментам стимуляции добавили фискальные, был принят беспрецедентный пакет финансовых вливаний в размере более 2 трлн долларов — почти в 3 раза больше чем аналогичный пакет, принятый для стимуляции экономики во время глобального финансового кризиса в 2009 году. В итоге страх потенциальных дефолтов сменился надеждой на быстрое восстановление экономики и привел к подъему рынка, который стал таким же беспрецедентным, как до этого его падение.
— Но клиенты ваши успели понервничать?
— Думаю, большинство наших клиентов не нервничали. Они на собственном опыте хорошо усвоили что каждый из этих кризисов всегда был отправной точкой отличных результатов доходности. Поэтому, когда рынки обрушились в начале весны, ни один клиент не попросил отозвать свой капитал из фонда — наоборот, некоторые приняли решение добавить дополнительный капитал.
— Что упало больше всего, кроме нефти, конечно, которая, кажется, никогда так не падала?
— По части драматизма падения нефть находится на первом месте с огромным отрывом от остальных активов, ведь котировки этого сырья во время недавней рыночной турбулентности упали до МИНУС (!) 40 долларов за баррель. Отрицательная цена на нефть — уникальное событие, которое произошло в первый раз в новейшей истории человечества. Но я бы не стал воспринимать это как индикатор заката нефтяной эпохи. То что произошло — это всего лишь отражение одномоментного дефицита места для хранения нефти в Кушинге. В ближайшие десятилетия человечество обречено на продолжение нефтяной зависимости. Даже если сбудутся прогнозы оптимистов и через двадцать лет мировой автопарк полностью электризуется, людям по-прежнему будут необходимы вещи, для изготовления которых нужна нефть — удобрения, бытовая химия, лакокрасочные материалы, ткани, фармацевтика, пластики, стройматериалы, топливо для самолетов.
— С причинами падения цен на нефть, в принципе, разобрались. А, к примеру, стоимость акций крупных ИТ-компаний почему упала в цене на 20−30%?
— Это было одномоментное падение, потому что на сегодняшний день цены акций крупных ИТ-компаний уже находятся на более высокой отметке нежели та, на которой они начали год. Очевидно что инвесторы с энтузиазмом относятся к перспективам этих компаний и готовы платить высокую цену за активы. Однако вполне возможно, что долгосрочная доходность этих вложений окажется минимальной.
Кроме того, технологическая отрасль характеризуется высоким процентом «выгорания» лидеров: из ТОП 15 самых крупных ИТ-компаний 1999 года, сегодня в лидерах остаются всего лишь 3 компании. Соответственно велика вероятность того, что долгосрочные денежные потоки сегодняшних ИТ-лидеров будут гораздо ниже ожидаемых участниками рынка.
— Теперь пройдем по секторам — что будет расти, куда пойдут деньги инвесторов? Деньги на медицину, на разработки лекарств и вакцин теперь точно найдутся?
— Хотя вопросы, в какие активы инвесторы будут вкладывать капитал, какие активы будут расти, и какова будет доходность этих вложений, в некоторой степени взаимозависимы, ответы на них не всегда совпадают. Деньги инвесторов в краткосрочном периоде, как правило, направляются в те сектора которые, что называется, «на слуху» в конкретный момент. Сегодня это те сектора, которые в краткосрочном периоде являются бенефициарами недавних событий — отдельные области фармакологии (разработка вакцин и антивирусных лекарств), та часть технологического сектора, который обеспечивает возможность удаленного функционирования, а также различные бизнесы, предоставляющие услуги обслуживания в условиях удаленки: службы доставки, онлайн ритейлеры, «выносной» общепит. Будет ли сохраняться повышенный темп роста в этих областях и — главное — будет ли этот рост прибыльным для инвесторов, уже другой вопрос, ответ на который зависит от конкретного сектора.
Вероятно, что теперешние вложения инвесторов, к примеру, в разработку вакцин и антивирусных препаратов покажут отрицательную доходность, но при этом принесут неоценимую помощь человечеству
К примеру, если изучить историю таких цивилизационно значимых отраслей как автомобилестроение и пассажирские авиаперевозки, то мы увидим что они с момента основания и по сей день демонстрировали очень высокие темпы роста, но при этом прибыльность этого роста для инвесторов исторически была нулевой, если не отрицательной. Поэтому вполне вероятно что теперешние вложения инвесторов, к примеру, в разработку вакцин и антивирусных препаратов покажут отрицательную доходность, но при этом принесут неоценимую помощь человечеству. Tак опосредовано потери капиталистов станут прибылью общества в целом.
— Чего ожидать от сырьевых рынков? Беларусь сильно зависит от цен на нефть — здесь роста можно ожидать в среднесрочной перспективе?
— Когда мы говорим о рынках сырья, то уместнее всего обсудить перспективу 3−5 лет, потому что в более краткосрочном периоде может произойти что угодно. Что касается нефти, то даже долгосрочный прогноз трудно сделать с высоким уровнем точности. В теории все достаточно просто: справедливая стоимость нефти, это точка безубыточности производителя с самым высоким уровнем издержек, производство нефти которого необходимо для полного удовлетворения спроса. Соответственно и ожидаемая цена должна в долгосрочном периоде оказаться примерно на этом уровне. На практике все сложнее, так как точка безубыточности — не постоянная величина. С одной стороны, по мере снижения фактической цены на нефть, снижаются и издержки по добыче, понижая точку безубыточности, а другой стороны, повышается спрос на нефть, таким образом повышая точку безубыточности. Соответственно долгосрочная цена на нефть будет зависеть от взаимодействия этих факторов. Сегодня разбежка между точкой безубыточности ($ 50−60 за баррель) и ценой ($ 25) настолько значительна, что даже при уменьшении точки безубыточности справедливая стоимость нефти будет, скорее всего, выше сегодняшней цены. Так что есть существенная вероятность того, что в ближайшие несколько лет мы увидим более высокие цены на нефть.
«Повсеместный перевод обучения и делопроизводства на английский». Кризис и национальная стратегия
— Серьезный внешний долг Беларуси в условиях падения экспортных доходов и девальвации национальной валюты более чем на 15% заставляет экспертов вновь обсуждать вероятность неисполнения обязательств, хотя Минфин и отрицает такую возможность. А в мире ждут суверенных дефолтов?
— На данный момент таких ожиданий в целом по суверенным обязательствам нет. Когда ФРС «залил» практически весь «домашний» рынок долговых обязательств беспрецедентным количеством дешевого кредита, это не могло не оказать существенного позитивного влияния и на рынок суверенных долговых обязательств, облегчая заемщикам задачу рефинансирования. Одним из немногих исключений стал суверенный кредит Аргентины, который находится на грани дефолта. Но здесь причина не в карантине и его экономических последствиях — вероятность дефолта возникла задолго до коронавирусной паники. Реальные же истоки аргентинских проблем кроются в слабой культуре кредитной дисциплины: с момента обретения независимости в 1816 году Аргентина объявляла дефолт 8 раз.
— В условиях общего ухудшения глобальной экономики что предпринять Беларуси, чтобы повысить свои шансы на устойчивый экономический рост?
— Что касается масштабных стратегических идей, то, на мой взгляд, наиболее «прорывным» шагом, который бы в перспективе позволил Беларуси существенно обогнать конкурентов, явился бы повсеместный перевод обучения по всем предметам, а также делопроизводства на английский язык. Сразу оговорюсь, что здесь не идет речь об отказе от белорусского и русского языка в качестве государственных языков и языков повседневного общения. Они должны безусловно остаться таковыми, это краеугольный камень национальной самоидентификации белорусов.
Почему на английский? Во-первых потому что глобальный бизнес разговаривает преимущественно на английском, и один из факторов выбора направления для инвестиций — уровень комфорта инвестора в плане языковой логистики. Англоязычная опция создала бы инвесторам атмосферу привычности и понятности, сделав Беларусь наиболее востребованным инвестиционным направлением в регионе, ведь такого преимущества у наших ближайших и неближайших соседей нет. Знаю по себе — когда нам нужно было открыть новый офис вне США, одним из обязательных условий была англоязычность страны расположения.
Также английский позволил бы стране убедить крупные международные корпорации остановить выбор на Беларуси при аутсорсинге функций технической поддержки и клиентского обслуживания. Следовательно, Беларусь бы получила серьезный приток внешних инвестиций, были бы созданы новые рабочие места.
Наиболее «прорывным» шагом, который бы в перспективе позволил Беларуси существенно обогнать конкурентов, стал бы повсеместный перевод обучения и делопроизводства на английский
Во-вторых, английский язык позволил бы как привлечь в Беларусь, так и удержать в Беларуси талантливых людей, высокая концентрация которых неизбежно ведет к росту благосостояния. Глобальный талант разговаривает на английском, и если добавить английский язык к уже существующим преимуществам (политической стабильности, низким налогам, порядку и чистоте, безопасности, низкой стоимости жизни) тo многие люди, особенно в сферах, где можно работать удаленно, приезжали бы сюда и привозили семьи. Для талантливых людей из русскоязычного пространства — России, Украины, Казахстана — возможность дать своим детям образование на английском языке в знакомой и комфортной обстановке могла бы служить дополнительных стимулом сделать Беларусь своим новым домом. И, наконец, выбор английского в сфере образования и делопроизводства замедлил бы отток таланта из страны.
В-третьих, большинство мировых знаний в области науки и технологий, бизнеса и образования — на английском, и белорусы получили бы широкий доступ к передовым знаниям в этих областях.
Разумеется, задача потребует немало времени и титанических усилий. Весь процесс наверняка займет более десяти лет, а еще нужно убедить общество в необходимости этого шага, геополитических партнеров — в том, что эти действия не несут для них угрозы. Но при наличии политической воли, проект вполне осуществим, и те страны которые подобный опыт уже имеют, могут служить образцом. Истории экономического успеха небольших стран шли рука об руку с английским языком — достаточно вспомнить Сингапур, Гонконг, Ирландию.
— В условиях неопределенности сложно сейчас и тем, кто решает, какую специальность выбрать. Кто будет востребован на рынке труда через 5 лет? Только не говорите, что роботы.
— Вопрос выбора востребованных специальностей будущего поднимает важную философскую тему, которая отражает сущность выбора, стоящего сегодня перед человеческой цивилизацией. В свете стремительного развития искусственного интеллекта и робототехники встает вопрос о роли человека в мире будущего. Ответ требует понимания сути искусственного интеллекта, чтобы определить, в какой нише человек сможет быть продуктивнее вычислительных машин. Для начала сразу стоит оговорится, что часто используемый термин «искусственный интеллект» неточно отображает действительность процесса, осуществляемого компьютерами. Более точен термин «самообучающаяся машина» (machine learning). Компьютер может всего лишь быстро вычислять и эффективно запоминать для самообучения в рамках конкретной задачи, поставленной человеком. Мышление же подразумевает способность определять задачи, которые необходимо решить, чтобы максимизировать полезность. В этом лежит ключ к пониманию того, какие профессии в будущем перейдут в вотчину роботов, а какие останутся в распоряжении человека.
Профессии, которые требуют однообразных механических действий, запоминания и вычисления перейдут к роботам. Скорее всего, исчезнут профессии водителя автомобиля, капитана корабля, пилота, работника низших эшелонов персонала в области бухучета, налогов, юриспруденции, ресторанов и отелей. В тоже время появятся новые и станут более ценным профессии, требующие способности мыслить, оценивать стратегические направления действий. Например, возникновение огромных парков автономных движущихся устройств приведет к значительному росту спроса на сетевых операторов этих систем, а также технического персонала, инженеров, причем способных именно мыслить, а не только и не столько вычислять.
Огромное количество систем, автономно управляющих процессами, неподвластными человеческому разуму, породит спрос на этических учителей/супервайзоров, которые будут разрабатывать правила поведенческой этики для самообучаемых машин и следить за их исполнением. Это будет неимоверное важная профессия на стыке философии, педагогики, и инженерии. Представьте: в далеком прошлом установкой норм поведения и доступом к знаниям детей управляли родители. Сейчас источником поведенческих норм и знаний выступает государство через систему образования. В ближайшем же будущем процесс постижения мира детьми впервые выйдет из-под человеческого контроля, и автономным проводником знаний станут самообучающиеся машины. Это может привести к катастрофическим последствиям: машины не понимают, что такое «хорошо» и что такое «плохо», поэтому в отсутствие общественного контроля подрастающие поколения могут подвергнуться риску серьезного искажения шкалы человеческих ценностей. Например, чатбот Тэй (Тау), созданный компанией Майкрософт в качестве «доброжелательного собеседника», за 24 часа своего существования превратился в безумствующего маньяка, и нетрудно представить, какой урон воспитанию новых поколений может нанести общение с подобными неконтролируемыми (или контролируемыми частными корпорациями) машинами. Государство обязано взять процесс воспитания и получения знаний посредством «общения» с самообучающимися машинами под централизованный контроль, по аналогии с тем как сегодня государство контролирует программы обучения во всей вертикали системы образования.
Также внутри многих профессий возникнет расслоение — тот слой, где необходимо мышление, станет более ценным, а слой, который основан на механических вычислениях, вымрет. Например, бухгалтер, навык которого заключается в дизайне и разработке оптимальных схем размещения налоговых единиц, станет более ценным. Бухгалтер, получающий данные от клиента и вводящих их в систему, уступит место роботу. Сантехник, понимающий, как оптимально структурировать систему стока, чтобы максимизировать комфорт клиента и минимизировать долгосрочные издержки, станет более ценным. Просто прочистить трубу сможет робот.
Так что безотносительно конкретной профессии для карьерного успеха в будущем будет необходимо развивать мыслительные способности, а не вычислительные.
Для карьерного успеха в будущем будет необходимо развивать мыслительные способности, а не вычислительные
— Система образования сегодня такую возможность дает?
— Система образования последнее столетие в основном базировалась на вычислительных способностях. Да и не только система образования, но и остальные основные институты цивилизации: бизнес, армия, правительство. Оценка, отбор, и продвижение индивидуумов в каждой из этих областей осуществляется в значительной степени на основе тестов, которые фактически являются прямыми (или опосредованными) IQ тестами. Однако последние исследования в области психологии показывают, что IQ тесты определяют всего лишь интеллект узкой направленности, то есть способность находить решение в узких и предельно четких рамках конкретного задания, «вычислительных интеллект».
В то же время достижение успеха в различных областях человеческой деятельности во многом зависит от интеллекта широкой направленности: способности определять спектр задач для достижения максимизации полезности в данной среде при данных ресурсах, что есть «мыслительный интеллект,» или же рациональность. Оказывается, из-за оценки, отбора, и продвижения по субоптимальному критерию теряются многие человеческие жизни, неэффективно расходуются значительные финансовые ресурсы, упускаются возможности. Фокусирование внимания на оптимизации именно рациональности, а не IQ сделает возможным значительное повышение эффективности функционирования общества. И если в прошлом запуск такой системы был бы проблематичен из-за отсутствия формальных механизмов оценки и развития рациональности, то сейчас уже доступны КАРТ тесты (кстати разработанные научным руководителем одного из моих коллег), которые оценивают рациональность в цифровом выражении, а также соответствующие обучающие материалы, которые помогают повысить уровень рациональности. Что интересно, когда упрощенный тест на рациональность был дан студентам из Ivy League школ, 70% его провалили, хотя средний уровень IQ этих людей был порядка 130. Очевидно, это объясняет то, что большинство выпускников топовых бизнес-школ не добивается успехов, соответствующих их уровню интеллекта. Оказывается, важен не только тот ресурс, который был дан тебе природой, но и способность его правильно распределить.
«Предстоит выбирать, чьи жизни спасать, а чьи — нет». Кризис и люди
— Как изменится жизнь человека после пандемии? Прогнозы в основном негативные: бедные потеряют работу, средний класс станет меньше зарабатывать, богатые — меньше тратить.
— В краткосрочном периоде это именно то, что и произойдет, а точнее — уже происходит. В США доходы наименее экономически защищенных слоев населения сократились примерно на 60%, среднего класса — на 40%, а наиболее обеспеченных слоев — примерно на 20%. А реальный удар по уровню жизни менее обеспеченных еще сильнее, нежели говорят сухие цифры, ведь разница между их доходами и расходами была минимальной среди этих групп и до рецессии, а теперь наверняка стала негативной. С учетом того, что малообеспеченные и средний класс составляют большинство населения, очевидно, что в долгосрочном периоде политическое давление приведет к очень существенному повышению налоговой нагрузки на наиболее обеспеченные слои населения.
Есть и существенный момент, одинаково позитивный для всех слоев населения. Благодаря коронавирусу, смертность от которого относительно невелика, человечество получило, образно выражаясь, «предупредительный выстрел» и будет во всеоружии и в плане системы действий, и в плане медицины, когда придет другая, гораздо более смертоносная инфекция, и миллионы жизней будут спасены.
Благодаря коронавирусу, смертность от которого относительно невелика, человечество получило «предупредительный выстрел» и будет во всеоружии, когда придет другая, гораздо более смертоносная инфекция
Последствия пандемии представляют собой одновременно и философский выбор и возможность спасти человеческие жизни. Готовность общества принять ограничения прав и свобод и ухудшение экономического положения во имя спасения человеческих жизней создает уникальное окно возможностей для политиков с лидерскими качествами сохранить жизнь и здоровье миллионов людей. Каждый год по всему миру умирают почти 20 млн от сердечно-сосудистых заболеваний, почти 4 млн — от диабета, около 4 млн — от алкоголя и наркотиков, почти 2 млн — от рака легких, еще 2 млн — от недовакцинации. Многие из этих смертей предотвратимы при должной профилактике. Применив всего лишь малую толику мер, которые использовались для борьбы с коронавирусной инфекцией — введя жесткие ограничения в плане питания, изготовления и продажи продуктов, вакцинации, пропаганды здоровой модели поведения, введения финансовых инструментов для стимуляции вышеописанного, а, возможно и прямого принуждения — политики могли бы добиться существенного снижения глобальной смертности, используя нынешнюю готовность общества принимать персональные издержки ради благой цели.
— А какие изменения могут ожидать бизнес после пандемии, насколько другим станет мир вокруг нас?
— Для того чтобы понять возможные варианты ответа на этот вопрос, стоит на время отвлечься от драматических заголовков, которыми заполнено медиапространство, и изучить опыт схожих ситуаций в истории человечества. Предлагаю на минуту вернуться в 1918 год — год, который был ознаменован самой страшной пандемией 20 го века — «испанкой». В США в результате пандемии закрылись магазины, заводы, фабрики, школы, были прекращены спортивные и культурно-развлекательные мероприятия, введены ограничения по передвижению, меры по социальному дистанцированию и по повсеместному ношению масок. На тот момент казалось, ход течения человеческой цивилизации изменился навсегда. Однако прошло буквально три года, и нормы активности вернулись, ВВП страны достиг рекордных значений, продолжил бурное развитие транспортный сектор. Таким образом глобальные стратегические тренды человеческой цивилизации не претерпели существенных изменений.
Есть и недавний пример. После террористических атак 11 сентября 2001 года авиатранспортный сектор США испытал беспрецедентное падение. Из личного опыта помню, что когда я летал вскоре после сентябрьской трагедии, то несколько раз оказывался абсолютно один в самолете, не считая стюардесс. Авиационные эксперты в один голос утверждали, что нормы поведения человека изменились безвозвратно, люди больше не будут летать на самолетах, коммерческая авиация придет в состояние перманентного упадка. Но уже к 2004 году количество пассажиров на рейсах в США достигло рекордных значений и авиаперевозчики боролись с друг другом чтобы получить квоту на заказ новых самолетов у производителей. Глобальные тренды не поменялись.
И сейчас эксперты утверждают, что вследствие пандемии человеческие поведенческие нормы и предпочтения поменяются навсегда. Прогнозируется, что люди перестанут ходить по ресторанам, культурно-развлекательным мероприятиям, магазинам. Но не стоит забывать, что люди — это социальные существа, они фундаментально любят процесс общения друг с другом, им нужны развлечения. Эти привычки выработались десятками тысяч лет эволюции, и вряд ли могут поменяться за пару лет. Конечно, какие-то рестораны, культурные площадки и магазины закроются, но это, скорее всего, не изменит тренд. Хотя и не сразу, люди вернутся к посещению ресторанов, культурно-развлекательных мероприятий, путешествиям.
Также прогнозируется упадок рынка недвижимости, так как и учеба, и работа повсеместно мигрируют в онлайн формат, сделав ненужными офисы и аудитории. Но общее количество людей не станет меньше, и вряд ли они примут на постоянной основе предлагаемое им фактическое уплотнение жизненного пространства. Скорее всего эти «излишние» квадратные метры просто «перетекут» в ту часть рынка где они будет наиболее более востребованы, даже если случится так, что удаленная учеба и работа станут превалировать повсеместно. Более того, вполне вероятно что в недалеком будущем понадобится даже большее общее количество квадратных метров, чтобы понизить плотность жизненного пространства в свете мер социального дистанцирования, создавая дополнительный стимул развития рынка недвижимости. К примеру, недавно глава Facebook Марк Цукерберг заявил, что существующее количество квадратных метров офисов компании недостаточно, чтобы разместить всех работников, желающих вернутся в формат физического присутствия в офисе после окончания карантина. Причина — необходимость увеличения расстояний между работниками в офисе. Так что большой стратегический тренд на долгосрочный рост рынка недвижимости, скорее всего, останется прежним.
— Много споров о том, как противостоять пандемии, вводить ли карантин, останавливать ли экономику. Насколько просто вообще экономику остановить и потом заново завести?
— Сейчас борьбу с коронавирусом политики и пресса в основном определяют как выбор между спасением человеческих жизней и экономикой, или между спасением человеческих жизней и гражданскими свободами. При такой постановке выбор жесткого карантина как средства борьбы не кажется иррациональным, ведь человеческая жизнь бесценна, и ее нельзя измерить деньгами или свободами. Но настоящий выбор, который стоит перед обществом, совсем другой, он сложнее и с интеллектуальной, и с этической точки зрения: предстоит выбирать чьи жизни спасать, а чьи — нет.
С одной стороны, жесткий карантин поможет спасти жизни, возможно, сотням тысяч человек. С другой, он приведет ко множеству дополнительных смертей и нанесет удар по долговременному здоровью многих людей. Например, в прошлом году около 18 млн человек в мире умерло от сердечно-сосудистых заболеваний. Из-за жесткого карантина количество людей, которые обращаются в больницу из-за сердечных приступов, упало в два раза, люди просто переживают приступы дома без врача. И один из четверых этих людей погибнет.
С одной стороны, жесткий карантин поможет спасти жизни многим, возможно, сотням тысяч человек. С другой, он приведет ко множеству дополнительных смертей, нанеся удар по здоровью
Вследствие жесткого карантина значительно сокращается диагностика и лечение туберкулеза, от чего около 1,4 млн человек погибнут в ближайшие пять лет, по оценкам организации Stop TB Partnership. Миллионы детей по всему миру из-за карантина не получат необходимых прививок. Дети будут вынуждены сидеть фактически запертыми дома без занятий спортом и живого общения со сверстниками, подвергая риску физическое и психическое здоровье. Какое бы окончательное решение не приняли люди, на чьих плечах лежит ответственность за меры по борьбе с пандемией, сбор и анализ данных, подкрепляющих решение, должен учитывать, что человеческие жизни лежат на обоих чашах весов.
Что касается экономики, то остановить ее гораздо проще, чем запустить заново. Для остановки достаточно отдать распоряжение закрыть магазины, офисы, школы, поликлиники, рестораны, и прочие проводники деловой активности, и экономическая жизнь замрет. Но директивой можно всего лишь разрешить открытие вышеперечисленных учреждений — но нельзя ожидать, что потребители немедленно вернутся на докризисный уровень потребления товаров и услуг этих учреждений. Для ускорения перезапуска экономики государству необходимо создать механизмы стимулирования быстрого возврата к нормальности, что возможно как путем монетарных трансферов потребителям (как физическим, так и юридическим), так и путем прямой замены уменьшившегося частного спроса государственным в определенных секторах.
Однако механизм перезапуска экономики, с которым мы имеем дело на данный момент, гораздо сложнее тех, что использовались обществом в прошлом, ведь остановка экономик была глобальной по сути. А меры, принимаемые правительствами, в основном локальные, с минимальной международной координацией. Глобальная природа кризиса требует общих усилий, и взять на себя бремя лидерства как в плане руководства усилиями, так и в плане финансирования усилий, могли бы страны с наибольшими экономическими ресурсами.