«Близкие очень переживают». Медики скорой - про работу и быт

«В экипировке работать сложнее: мало того, что на лице остаются отпечатки от очков, так еще и постоянно жарко — вентиляции никакой», — описывает свои будни Роман Козлов, старший фельдшер бригады. С медиками скорой поговорили о том, как сейчас выглядят их работа и быт.

«Вирусу подвержены все»

Евгения — фельдшер выездной бригады городской подстанции скорой помощи. Работает девушка всего два года, устроилась сразу после колледжа и своей работой довольна, даже несмотря на ситуацию с пандемией.

— Для меня не было секретом, куда я иду: у нас есть практика, и после первой уже ясно — твое это или нет.

На график работы, говорит Женя, коронавирус не особо повлиял. В апреле у нее уже было 10,5 смен, в марте — 9,5 — каждый месяц плюс-минус одинаковое количество.

— Наверное, то, что что-то меняется, почувствовала только в апреле. Но плавное «движение» началось еще в марте, после первого зарегистрированного случая, о котором все заговорили. Люди поначалу просто боялись и вызывали скорую с любыми хоть сколько-то похожими симптомами.

Первым Жениным выездом, связанным с коронавирусом, оказался контакт второго уровня.

— Было чувство страха и в то же время интереса: что это, как будет строиться общение? Но постепенно каждый визит стал восприниматься как рядовой случай. Я себя психологически настраиваю на то, что если у меня есть защита и я соблюдаю меры предосторожности, то не заболею. И отношусь к этому как к работе.

Со средствами защиты первое время были проблемы. Теперь, говорит Женя, у каждого сотрудника свой комплект (его надевают на визиты, не помеченные контактными или  диагнозом COVID-19), средства защиты многоразовые, их стерилизуют. Есть и противочумные костюмы, которые обязательно надевать на визиты к зараженным.

— На скорой в них работать проще, чем в стационаре. Там, как понимаю, в них находятся круглосуточно, и даже бытовые вопросы в них решать сложно — банально жарко или в туалет сходить нужно. В случае скорой это несколько часов. Это доставляет физический дискомфорт, потому что раньше мы с таким не сталкивались: маски давят на лицо, очки закрывают глаза. Неудобно, но что поделать — это же наша защита.

На подстанции, говорит фельдшер, организовать «чистые» и «грязные» зоны сложнее, чем в стационарах, но у них есть антисептики, коврики с дезинфекторами и масочный режим. Еще одно из нововведений из-за коронавируса — постоянные дезинфекции машин.

Женя поясняет, что в визитах, которые отдает на станцию диспетчер, часто помечено, что у человека подтвержден COVID-19 или контактность первого, второго уровней.

— Вне зависимости от этого, если состояние человека вызывает подозрение, везем его в больницу. Но надо понимать, что скорая не последняя инстанция — при нас же ни рентгена, ни КТ. На глазок тут не получится, люди нуждаются в дальнейшем исследовании для подтверждения или опровержения диагноза.

На тяжелые случаи с коронавирусом девушка не выезжала. Чаще видела болезнь, которая проходит бессимптомно — как обычное ОРВИ.

— И какой-то четкой картины заболевания нет. В интернете пишут, что только сухой кашель, но он бывает и влажным. Люди жалуются на диспептические расстройства (пищеварения), на ухудшение обоняния. Кто-то тянет до последнего (всегда есть такие), а кто-то вызывает врача из-за каждого чиха. Бывает и такое, что человек пришел в поликлинику, ему поставили диагноз «пневмония», а потом выясняется, что у него коронавирус.

Что касается возраста, то коронавирусной инфекции, уверена фельдшер, подвержены все. Но больше ей встречалось людей за 40. И многие из них не знают, где могли заразиться.

У самой Жени быт не изменился: живет в квартире с мужем. Но уже больше месяца не видится с родственниками.

— Они переживают, поддерживают. Кто-то даже говорит: «Уволься!». Но мне работа нравится, и на ней всегда есть риск заражения чем-либо. Мы сдаем мазки, если выясняется, что был незащищенный контакт. У меня брали два мазка — с ними все в порядке.

— А у коллег?

— У нас пока выявлен только один случай.

Из приятного, отмечает Женя, — отношение людей.

— Оно изменилось в лучшую сторону. Монахини нам приносят обеды — супы, блинчики, бутерброды, обычные люди от себя лично или своего небольшого ИП несут батончики, сладости. На Пасху было паломничество: несли куличи, кто-то даже яйца. Да и больше уважения, что ли, стало, осознания того, что это непростая физически и морально работа. Как долго это продлится — сложно сказать. То, что люди так ценят твою работу, в глубине души приятно.

«Приказывают сделать тест на коронавирус»

Роман Козлов работает на минской станции скорой медицинской помощи с 2016 года, здесь он старший фельдшер бригады. Около года назад медик устроился на подработку в больницу скорой медицинской помощи, чтобы попробовать свои силы в реанимации. Работает через сутки, стабильно есть два выходных в неделю.

— До ситуации с пандемией тоже бывали жаркие дни. Но после того, как появились первые случаи COVID-19, работа, конечно, стала забирать больше сил. И в первую очередь это связано с защитой: сейчас в больнице постоянно нужно надевать комбинезон, респираторы, маски, бахилы. В экипировке работать сложнее: мало того, что на лице остаются отпечатки от очков, так еще и постоянно жарко — вентиляции никакой. Плюс такое обмундирование — это время на скорой: перед каждым выездом его тратится больше, чем раньше.

О пришедшем в страну коронавирусе Рома узнал на работе: бригады его подстанции ездили забирать первых «контактных». Сам он в первый раз столкнулся с пациентом, у которого было подозрение на COVID-19, после посещения Литвы: его надо было перевезти из поликлиники в инфекционную больницу. Капсула для транспортировки, рассказывает медик, не тяжелая, но вот переносить ее с человеком внутри не так просто — особенно если в доме нет лифта. Хоть мужчин на скорых обычно меньше, стараются на транспортировку отправлять их.

Отношение людей к медикам на выездах, замечает Рома, стало гораздо лучше — они благодарят, поддерживают. Хотя из-за страха часто и требуют невозможного.

— Например, в грубой форме приказывают сделать им тест на коронавирус. Но сотрудники скорой этим не занимаются. Раньше конфликты могли быть из-за бахил: по правилам, мы не должны их надевать, но люди часто за квартиры переживают больше, чем за свое здоровье. Сейчас боятся и много чего спрашивают — о костюмах, лечении. Морально бывает сложно, потому что любое неправильно подобранное слово может посеять панику.

Недавно у Ромы-фельдшера начался отпуск на скорой, но он взял больше смен в БСМП — здесь тоже есть палаты с теми, у кого коронавирусная инфекция.

— В приемном отделении, куда привозят пациентов, есть изолятор, где находятся те, у кого подозрение на COVID-19. После осмотра и диагностики врач решает, как дальше поступать, так как больница полностью не закрыта под лечение пациентов с коронавирусом — иногда их перевозят в другие учреждения. Конечно, ужесточились защитные меры. В реанимации появилась «грязная» и «чистая» зоны, постоянно приходится все обрабатывать. Ну и после работы — пользоваться кремом, руки ужасно трескаются.

Работы, признается парень, хватает, поэтому в выходные он старается отсыпаться — ходить и так никуда не хочется. Живет в квартире вместе с сестрой. Она не медработник, поэтому оба «на чеку».

— Максимум выбираюсь в магазин — в маске и перчатках. А после — дезинфицирую руки, сбрызгиваю антисептиком штаны и обувь. Иммунитет пока не подводит. Хотя я понимаю, что каждая смена — риск. Но я знал, на что шел, когда выбирал профессию. Близкие очень переживают: и мама, и бабушка, даже папа, хоть и пытается не подавать вида. Звонят очень часто, спрашивают, как и что — это очень помогает.

Использование материала в полном объеме разрешено только медиаресурсам, заключившим с TUT.BY партнерское соглашение. За информацией обращайтесь на nn@tutby.com