Пережила Холокост и антисемитизм. Но не пережила COVID-19

19 апреля состоялась кремация 80-летней женщины. Как рассказала Свабодзе племянница Майи Зисиной психолог Светлана Бергер, "мы сможем сделать прощание с тетей только, если это будет безопасно и если сможет приехать из-за границы моя дочь Фаина. Мы с грустью шутим, что мертвой бабушку никто из нас не видел".

За Майю Зисину молились бахаи в США, Саудовской Аравии, Ливане, Австрии, Германии и других странах мира, а также в общине прогрессивного иудаизма в Минске. 10 мая Майе Зиссиной исполнился бы 81 год.

Майя Зиссина попала в 10-ю минскую больницу несколько недель назад с подозрением на пневмонию. Светлана Бергер рассказала, что изначально тест на коронавирус был отрицательным. И в первые дни Светлана еще могла попасть в больницу и договориться с санитаркой, чтобы та помогла досмотреть старую женщину в тяжелом состоянии. 

Через 10 дней повторный анализ показал, что Майя Зисина имеет коронавирусную инфекцию. Светлана Бергер не знает, первый ли тест был неточным или тетю заразили в больнице.

Сама Светлана имеет онкологическое заболевание. Ее дочь Фаина Бергер учится за границей, и так случилось, что Светлана была единственным близким человеком для Майи, кто мог помочь.

Наиболее трудно для Светланы Бергер было то, что практически невозможно было получить информацию о состоянии здоровья тети, почти невозможно было дозвониться в больницу, как и невозможно было обеспечить ей нормальный досмотр:

- На одну санитарку 28 больных. Тетя не ела ничего, не пила свои лекарства. У нее был диабет, куча других проблем со здоровьем. За этим никто не следил. Я смогла организовать передачу через волонтера Красного Креста. У нее появились пролежни, и за ней практически никак не ухаживали. Хотя я и понимаю, насколько героична сейчас работа врачей, сестер и санитарок, но у меня чувство растерянности, потому что не знаешь, как реагировать на работу врачей. 

Хочется верить, что делали все возможное, но ничего не знаешь. Тетя умерла в одиночестве, и во всем мире таким же образом в одиночестве сейчас отходят старые люди.

Я не имела практически никакой информации, я не могла проститься с близким человеком, я не понимала, что происходит. Что-то можно было понять только по ее голосу: лучше, хуже — сильнее, слабее. Я не чувствую благодарности, но я понимаю, что медики не виноваты. 

Я увере , каждый из них делает и делал все, что было в их силах. Виновата бесчеловечная система, созданная в стране. В основе этой системы нет понятия ценности человеческой жизни, каждого человека и его нужд.

Единственный из медиков, кому я бесконечно благодарна - медбрат Игорь из 2-й пульмонологии 10-й клиники. Мой низкий поклон ему за его службу, мои молитвы о нем, и мои пожелания сил, любви и выносливости.

Светлана Бергер очень переживает, что ее тетя умерла из-за коронавируса в больнице в одиночестве.

- Тетя в 10-й клинике сменила четыре отделения, пока ее не перевели в то, где лежат только зараженные коронавирусом. Она была очень общительным человеком, но там она не могла ни с кем общаться, телефон был не всегда заряжен, и не всегда были силы разговаривать.

Чтобы не возникали пролежни, ей нужно было двигаться, каждые три часа ее нужно было обрабатывать и переворачивать. Но делать это было некому. В прежнем отделении, пока к ней могла придти наша знакомая санитарка, она помогала подниматься, двигаться, разговаривала с ней. В коронавирусном отделении без помощи тетя не могла сама двигаться, и она пала духом. Когда ей звонили друзья, она плакала, голос был почти неслышный.

За все это время Светлана смогла поговорить с доктором лишь однажды, когда тетя уже умерла:

- В субботу в 6.30 позвонила врач, выразила соболезнования и ответила на все вопросы. Я забрала из больницы только ее паспорт и телефон. Мы встретились с врачом во дворе клиники. Мне никто не представлялся, я вообще не знаю, кто и как лечил тетю. Вообще ничего не знаю о том, что с ней было в больнице.

У самой Светланы 13 апреля взяли анализ на коронавирус. Сделали это в коридоре, не заходя в квартиру. Результатов пока нет. 16 апреля к Светлане приезжал милиционер проверить, выполняет ли она условия самоизоляции.

Изоляцию Светлане Бергер пришлось нарушить, поскольку некому было решить все бюрократические вопросы, связанные со смертью и кремацией:

- В морге со мной неадекватно разговаривала сотрудница спецкомбината. Пока я ждала оформления справки о смерти, ко мне подошел частный агент, и он нормально объяснил все нюансы. Я оплатила за кремацию 142 рубля и 315 рублей агенту за гроб и доставку его в крематорий. Он рассказал, что агенты организуют захоронения для тех близких, кто сидит в карантине. Он приходит домой, оформляет договор, и все организует сам. Это может стоить несколько сотен рублей.

Тело в гроб кладут в пакете. Я передала одежду и обувь, их положили сверху. Зал прощания не работал, гроб с тетей после того, как я все оформила, отправили в печь. Я ничего не видела...

Светлана Бергер и ее дочь Фаина молились, чтобы тетя не страдала.

Как говорит Светлана, Майя Зисина всю жизнь делала добрые дела, у нее было много друзей, она очень многим помогала. Работала воспитательницей в детском саду, а потом была заведующей детсадом №87 Фрунзенского района Минска. 

Светлана убеждена, что если бы не пандемия, много людей пришли бы проститься с ее тетей. "Она вырастила нас с братом, была нашей двоюродной матерью", - говорит Светлана.

Дочь Светланы Фаина Бергер, которая сейчас учится по магистерской программе в Германии, очень переживает по причине смерти бабушки:

- Бабушка прожила долгую и плодотворную жизнь. Она родилась в мае 1939 года. Часто болела в детстве. Когда ее мать убегала в 1941 году из Бобруйска, то несколько раз оставляла двухлетнюю Майю на дороге, так как сама не имела сил, но потом каждый раз возвращалась. 

Она была очень сильной, и очень многое в ее жизни, в том числе и то, что она дожила до 80 лет, происходило вопреки всем ожиданиям. Она смогла получить высшее образование, хотя ее родной сестре как еврейке не дали поступить в медуниверситет. Она была прекрасной заведующей детского сада, которую любили дети, родители и руководство. Она могла со всеми находить общий язык.

В последние годы своей жизни она сделала подвиг, взяв к себе своего племянника, который почти перестал ходить, и помогла ему прожить еще несколько лет. Он умер в январе, а она обещала его маме заботиться о нем. Она была с ним до самого конца, и он умер также во сне, у нее дома. 

Очень печально, что она умерла одна, в больнице, без родных, которые ее очень любили, и друзей, которые ей звонили до последнего дня. Она отошла во сне, в последний день еврейского праздника Песах.