«Косуху, мотоцикл и проехать по Америке». Как живут продавец цветов, фармацевт и владелец кофейни

В Минске живут около двух миллионов человек. Каждый день мы встречаем часть из них — на улицах, в метро, магазинах, торговых центрах и подземных переходах. Иногда мы на мгновение соприкасаемся взглядами, а потом идем дальше. Каждый по своим делам. Humans of Minsk — это проект о случайных прохожих. Их рассказы — о себе и своей жизни в нашем городе. Вот двадцатый выпуск и новые герои от фотографа Дарьи Сапранецкой.

В 2010 году фотограф Брэндон Стэнтон создал проект Humans of New York, в котором собирал портреты жителей Нью-Йорка и их короткие монологи. Сегодня у Humans of New York почти 18 млн подписчиков на фейсбуке и более 7 млн в инстаграме. Помимо Нью-Йорка, фотограф создал серии, посвященные другим странам и городам: Ирану, Ираку, Пакистану, Украине, Иордании, Индии, Иерусалиму. Проект и идея оказались настолько популярны и близки настроениям людей, что в интернете появились аналогичные проекты других авторов, посвященные Вильнюсу, Варшаве, Москве.

Алексей, 35 лет. Владелец кофейни

— До того, как открыть свое дело, я работал поваром, потом заведующим производством и заканчивал директором двух ресторанов. Расти дальше было особо некуда, и я решил заняться кофейным бизнесом, к которому присматривался еще 10 лет назад.

Работать на кого-то скучно — у тебя есть чужой объект, который должен функционировать, чей-то организм, которым ты управляешь. Тобой постоянно кто-то командует, а я не люблю приказы и у меня есть какое-то свое видение. Пускай от небольшого, но своего бизнеса получаешь больше удовольствия. Раньше у меня был свой кабинет, я управлял огромным штатом, но здесь мне больше нравится. Напрямую общаясь с клиентами, я знаю, что у меня в порядке, а где нужно подлечить.

Открывал свой бизнес с еще одним человеком. А потом так вышло, что я остался один с огромными долгами и больше двух лет работал над тем, чтобы их наконец отдать. Когда только начинаешь, не особо продумываешь мелкие детали финансовых отношений, а я был занят только производственным процессом. Да, было тяжело и знакомые владельцы ресторанов удивлялись, как в такой ситуации у меня не опустились руки.

У каждого человека должна быть цель, к которой он идет. Нужно четко понимать, чем ты хочешь заниматься. Меня тяжело сдвинуть с дороги к своей цели, я с детства такой. Когда мне что-то нужно, я этого добиваюсь. Даже если днем нужно работать на одной работе, а ночью на другой. Когда я был наемным работником, у меня регулярно был отпуск, но я тратил его на обучение или какие-то подработки. Полноценного, как у многих, отдыха на море у меня еще не было. Просто мне этого, наверное, не хочется. Я хочу косуху, мотоцикл и проехать где-нибудь в Америке по Гранд-Каньону. Но это лет в 60.

Я оптимист по жизни, и мне кажется, что, несмотря на эпидемию, все будет хорошо. Не вижу смысла сразу бросаться в панику. Да, покупателей стало меньше, но в каждом бизнесе есть куча вопросов, до которых не доходили руки, сейчас самое время ими заняться. Люди когда-нибудь вернутся, и нужно к этому подготовиться, обновить меню летних напитков, например. Теперешний спад — это такие мелочи по сравнению с тем, что у меня было раньше. После тех долгов я вообще уже ни о чем не переживаю.

Я могу сам со всем справляться, но у меня работает девочка, которой я даю рабочие дни, потому что она осталась без работы и хоть какие-то деньги здесь может получить. Мы расположены в бизнес-центре, и 98% постоянные клиенты, большинство знаю по именам. Мне нравится общаться с людьми, помню, кто что любит, а сейчас многие офисы на удаленке — не хватает разговоров с покупателями.

Мне нужно, чтобы у меня было как минимум две-три кофейни, чтобы я мог обеспечивать свою будущую семью, чтобы жена не ломала голову по поводу денег. Пока у меня никого нет, но жена со временем сама найдется. Встретить своего человека, конечно, сложно. Но я пока и не открыл три кофейни, поэтому у нее еще есть время (смеется).

Ирина, 61 год. Продавец цветов

— Я продаю цветы возле Северного кладбища уже около 18 лет, до этого 25 лет была художницей-вышивальщицей в отделочном ателье. Я из многодетной семьи и после школы сразу пошла работать. Мама по знакомству за сухую колбасу и банку горошка устроила меня ученицей в ателье. Я вручную делала цветы для фаты, крахмалила, желатинила, булила паяльником разные формы. До сих пор порой делаю что-то для себя и наслаждаюсь.

У меня погиб племянник, 40 дней не дожил до двадцатилетия — утонул в Цнянке. Он рос при мне, и я тяжело переживала его смерть, полтора года практически каждый день ездила на кладбище. Там я покупала у одной женщины цветы, мы познакомились, и она предложила помочь ей с продажей цветов на Радуницу. Так я и стала здесь работать. Мне нормально, хоть и не всегда приятно работать в жару или сильный ветер, но я взрослая женщина и делаю самостоятельный выбор, меня никто не заставляет.

Для одних цветы на кладбище — ритуал, для других — способ компенсировать то, чего не додал при жизни. Я сама больше лампадки люблю, огонь — это связь живого с мертвым, и зажечь его очень важно.

Есть люди, которые подходят, чтобы купить цветов, и разговаривают со мной два-три часа. У людей разные, порой тяжелые судьбы. Мне раньше говорили на работе, зачем ты, Ира, пропитываешься чужим негативом, чтобы цветочек за три рубля продать? Я просто такой человек, не могу иначе. Есть покупатели, которые стали мне друзьями, приезжают в гости. Две женщины через меня познакомились и стали друг к другу на дачи ездить.

Почти 30 лет назад я пережила клиническую смерть, потеряла три литра крови во время экстренной операции. Умирать легко, мне казалось, что я вешу два грамма, просто переходишь из одного состояния в другое — не страшно. После этого у меня появился панический страх большого скопления людей и конфликтных ситуаций, пропала излишняя гордость и желание кому-либо что-то доказывать. Произошло глобальное переосмысление ценностей.

Мне очень интересно жить. Очень давно занимаюсь медитацией, йогой, пилатесом, стретчингом, плаваю круглый год в Цнянке. Я та бабушка, которая постоянно в движении, помогаю воспитывать внучку, она у нас очень интересная растет. Я рада, что живу во времена таких потрясающих возможностей и доступа к разной информации и практикам. Вебинары и аудиокниги через гарнитуру на работе слушаю, отлично шарю в телефоне — портативную батарею на 40000 мАч купила, чтобы не разряжался.

У меня нет понятия «черный день», я ничего на него не откладываю. Мне легко быть счастливой, я радуюсь простым вещам, совершенно не заморачиваюсь. Я не называю ничего проблемами, у меня есть препятствия, которые я могу преодолеть или нет. Двигаюсь в потоке жизни. Не люблю бесполезно тратить время, у меня уже нет неловкости отстаивать свои границы. Не так давно научилась понимать, что я у себя одна. Возраст и пенсия — не повод на себя забивать.

Ораз, 23 года. Фармацевт-провизор

 

— Я родился и вырос в Туркменистане, но в 2013 году приехал в Витебск учиться в медицинском и решил пока остаться в Беларуси. С детства любил химию и выигрывал олимпиады, но не смог поступить на медика в Ашхабаде — там нет тестирования и очень развита коррупция.

Сейчас работаю в государственной аптеке, потому что иностранцу тут проще оформить все документы. В последнее время мы все работаем в довольно напряженной обстановке, посетителей стало больше, ты не знаешь, не заразны ли люди вокруг, а многие кашляют. И в аптеке создается если не облако COVID-19, то облако страха, что ты сейчас заразишься и заразишь кого-то еще. Работники аптеки сами носят марлевые многоразовые маски, потому что других просто нет, нас с покупателями разделяет стеклянная перегородка, но многие любят под нее пролезть. Очень сложно переносить постоянные возмущения, что чего-то нет в продаже, поток негатива льется и из окошка, и по телефону. Люди в панике раскупили парацетамол, потому что прошел слух, что он как-то помогает в профилактике коронавируса. Скажу честно, что мне помогает успокоительное — на меня кричат, а я меньше реагирую.

Во время эпидемии важно быть внимательным к окружающим людям, носить маски не чтобы не заразиться самому, а чтобы не заразить другого. Когда люди думают только о себе, то часто страдают патологическим накоплением. Сегодня около 1000 масок размели меньше чем за час. Люди покупают по 50−70 марлевых многоразовых масок, и им неважно, что их не хватит следующему человеку в очереди. А претензии, что масок постоянно нет, конечно же, к работникам аптеки предъявляются, как будто мы их себе забираем. Но сейчас самое время заботиться об окружающих, если все будут в масках, то заражений будет меньше.

Свободное от работы время посвящаю неформальному образованию, различным курсам и семинарам. Еще в Витебске занимался «Живой Библиотекой», собирал «книги» из ЛГБТК-сообщества. Сейчас активно участвую в Европейском молодежном парламенте (EYP), в разных странах моделируются сессии Европарламента, где мы берем какие-то проблемы и работаем над их решением. Может быть, в будущем я смогу стать специалистом в сфере международного права. Мне всегда было интересно, как можно было бы жить по-другому, потому что на моей родине есть проблемы с соблюдением прав человека, да и с конституционными правами тоже. В Беларуси я, по крайней мере, не боюсь быть тем, кем я являюсь.

Я бы очень хотел как-то участвовать в жизни своей страны, чтобы там были изменения к лучшему. Сейчас в Туркменистане очень строгая цензура, сложности с доступом к информации, заблокированы все соцсети, есть только один разрешенный мессенджер. У моей страны много природных богатств, которые она сумела как-то неудачно «проиграть», там большой кризис, обесценивается местная валюта, доллары и евро давно нельзя свободно купить в банке. Белорусская экономика в сравнении еще как-то на плаву.

Проект Humans of Minsk в инстаграме и фейсбуке.