«Маршрут домой был очень опасным - через Париж». Наша бегунья с семьей едва не застряла в Европе
Чемпионка мира в беге на 800 м Марина Арзамасова прорвалась в Беларусь, преодолев непростой путь из Португалии в условиях закрытых границ в Европе из-за пандемии коронавируса и сделала это вместе с супругом и двумя дочерьми. В интервью SPORT.TUT.BY Марина рассказала, как в Лиссабоне ее не брали на рейсы, как она все же добралась до Парижа и почему на родине ее маршрут возвращения считают опасным. Далее — прямая речь спортсменки.
22 марта я вместе с семьей вернулась со сборов в Португалии и сейчас нахожусь на самоизоляции в Раубичах. Сюда свозят прибывающих из-за границы спортсменов. Недавно приехала группа ребят из Кыргызстана и российского Кисловодска. Живем в домиках. Все хорошо, но прошлая неделя стала испытанием для нашей семьи.
Я прочла текст про то, как Алина возвращалась в Беларусь. Она и другие легкоатлеты улетели из Португалии за день до окончания сборов — 18 марта, метатели — за четыре дня до этого. А у меня сбор должен был продолжиться. Билеты проплачены, причем на всю семью. То есть отъезд раньше подразумевал много финансовых потерь.
Потом мне позвонил директор РЦОП по легкой атлетике (Геннадий Тапунов. — Прим. TUT.BY): «Нет, Марина! Давай, тоже улетай! Есть риск очень сильно попасть». На рейс с ребятами 18 марта я уже не успевала, так что решено было лететь в Беларусь 19 марта. Хватало вариантов по вылету, среди них — рейсы Lufthansa. С Алиной проговорила свой план, убедившись таким образом, что все должно получиться. Но после 18 марта авиасообщение в Европе парализовало.
Как только перестали летать самолеты Lufthansa и Austrian Airlines, мы фактически остались наедине с проблемой. Пробовали ткнуться хоть куда, но то ли мест не было, то ли только одно, а нас — четверо. Единственной возможностью вернуться в Беларусь было лететь с пересадкой, но почти все страны на континенте закрыли границы и не пускают на свою территорию нерезидентов. Предъявляешь билет, что готов улететь из страны временного пребывания, лишь бы только пустили по маршруту (я показывала, например, билеты Лиссабон — Брюссель, Брюссель — Москва, Москва — Минск), а тебе говорят: «Нет, нельзя. Мы вас не посадим в самолет, у нас государственный приказ».
Не знали, что делать, а тем временем в Лиссабоне ввели карантин: люди стали ходить по одному и в масках. Мы зарезервировали билеты на рейс, который должен был состояться через два дня и уехали из аэропорта. И тут мне позвонили: «Вернитесь в течение часа, пока висит бронь, и узнайте, посадят ли вас на самолет до Парижа сегодня». Продавцы билетов рекомендовали купить квитки до Парижа, ведь на рейс с пересадкой нас никто бы не взял. У меня случилась паника. Готова была рыдать. Дай, думаю, схожу на стойку регистрации и узнаю, как быть. Представители авиакомпании проверили забронированные мной билеты и только после того, как подтвердили, что возьмут нас на рейс, мы купили билеты до Парижа.
Приземлились в парижском аэропорту «Шарль-де-Голль». Вышли из самолета, прилетевших встретили полицейские. Казалось бы, мы не покидали территории Европейского союза, и обычно никакого контроля внутренних рейсов в ЕС нет, но тут [из-за коронавируса] особый случай.
Полицейские увидели наши паспорта и сказали: «Они нефранцузские. Уходите отсюда». — «А куда?» — «Ну туда, в сторону». — «Куда вы нас отправляете? Обратно в Португалию?» — «Не хочу ничего знать. Уходите!» Я им показываю экран телефона, а билеты у меня были только в электронном варианте. Они не хотели брать в руки телефон и даже смотреть в него отказывались. Понимаю, что у них в стране жесткий карантин и существует реальная угроза. В общем, уходите и все, говорят. А что багаж? Пропадет?
На выручку пришла одна женщина, сотрудница аэропорта. «Значит, вам нужно забрать багаж и идти регистрировать на следующий рейс, — сказала она. — Я вам помогу». Она объяснила нашу ситуацию полицейским. Нас пропустили. Мы забрали багаж, вышли в зону прилета, а там пусто — будто вымерли люди. Только полицейские ходили с собаками. Говорю мужу: «Нам надо вести себя потише, срочно словить wi-fi и забронировать отель поблизости». Суть в том, что «Аэрофлот» отказывается брать на свои рейсы белорусов, а мы планировали вернуться домой через Москву.
Прямой рейс «Белавиа» до Минска был лишь через сутки. Соответственно, нам следовало покинуть аэропорт и найти место для ночлега. Пока я искала гостиницу и вызывала Uber, младшая дочь Анастасия (ей всего год и семь месяцев), утомилась и стала громко плакать. Ей хотелось куда-то идти, трогать пол, лежать на полу, а все это делать нельзя. Полицейские начали присматриваться к нам. Нужно было срочно ретироваться.
За нами приехал таксист и сразу обозначил: до багажа он не дотрагивается и на место рядом с водителем пассажиров не садит. Мы забились, как селедки, вчетвером на заднем ряду, тронулись. Водитель опустил водительское окно, так что Настю обдувал холодный ветер. Замотали ее в одежки. Хорошо, что ехали недолго.
Отель тоже оказался вымершим. Подход к стойке регистрации забаррикадирован, чтобы между редкими посетителями и сотрудниками сохранялась безопасная дистанция. Даже платежную карточку в руки не взяли. Ладно, оплатили номер. Поднялись к себе. К вечеру поняли, что детей нечем кормить. Нам подсказали, что еду можно заказать. Больше часа ждали доставку.
Как только на следующий день поднялась на борт «Белавиа», почувствовала облегчение, как будто уже была дома. А пока ждала посадки чуть не плакала: «Какое счастье — скоро будем дома!»
Я и раньше попадала в истории во время перелетов, но все по мелочи: багаж улетел не туда, рейсы отменяли. Да, мучаешься, но это не идет ни в какое сравнение с нынешней ситуацией, когда чувствовала реальную опасность не улететь или заболеть.
Я точно проведу на самоизоляции две недели, потому что, как мне сказали, маршрут возвращения домой был очень опасным — через Париж.
