«Когда меня путают с мужчиной, это комплимент». Знакомьтесь: главная дарк-диско-группа Беларуси
«Некоторые шутят, что у нас в группу проходит кастинг по росту», — смеется ее вокалистка. Можно подумать и так: Маша Зиневич, Вад Микуцкий и Алесь Шишло, как на подбор, выше 180 сантиметров. Эти люди почти четыре года назад образовали в Минске дарк-диско-группу Dlina Volny и только что подписали контракт с лейблом Italians Do It Better из США. В пятницу у ребят вышел новый сингл Do it. В интервью для AFISHA.TUT.BY они отвечают на вечный вопрос, нужно ли быть популярным за границей, чтобы «стрельнуть» в Беларуси, как записывать музыку дома, зачем выпускать кавер на песню Пугачевой и какие выступления запоминаются (увы, с негативным опытом).
Dlina Volny — группа из Минска, которая образовалась в мае 2016 года. Состав с тех пор не менялся. Повторим: Маша Зиневич (вокал), Вад Микуцкий (бас), Алесь Шишло (клавишные). В столице ребята успели стать заметными на андеграундной сцене, но пока это не выходило на уровень повыше.
Хотя одно большое достижение, которое достойно того, чтобы о нем говорили в больших СМИ, у коллектива все-таки есть. На днях группа подписала контракт с Italians Do It Better — лейблом Джонни Джюуэла. Он создатель и участник таких групп, как Chromatics, Desire и Glass Candy, а также автор саундтреков к фильму с Райаном Гослингом «Драйв» и популярному сериалу «Твин Пикс». Послушать первый сингл, вышедший на американском лейбле, можно прямо сейчас.
Как становятся музыкантами в Беларуси и при чем тут Алла Пугачева
Музыкантами в Беларуси, да и, наверное, в любой стране, становятся по-разному: у кого-то хобби постепенно перерастает в карьеру, а кто-то с детства задается целью заниматься творчеством профессионально. У ребят из Dlina Volny, можно сказать, получается «комбо».
— Я всегда хотел заниматься музыкой. Но такие вещи нельзя как-то запланировать, — рассуждает Вад. — Мне кажется, строго по плану все может получиться, только если пойти в Академию музыки и работать в академической среде. Как ты будешь делать именно свою музыку, предугадать невозможно.
У Маши немного другая история. Она рассказывает, что поет с детства. Недавно даже пересматривала кассеты со своими «выступлениями».
— Есть много похожих видео у какой-нибудь Арианы Гранде: она на записях маленькая поет, и у нее круто получается. У меня было вообще не так. Но уже тогда я поняла, что сцена — это мое. Пела «Позови меня с собой».
Пугачева обосновалась в жизни не только Маши, но с недавнего времени еще и группы: 8 марта ребята выпустили кавер на песню «Кафе танцующих огней».
Есть целая история о том, почему ребята выбрали именно этот трек. Его подсказала подруга Вада, которая живет в Вильнюсе и тащится по 80-м. Влад говорит, что он просто офигел от того, что у Пугачевой есть такая музыка.
— Ранние альбомы Пугачевой очень круты. Там она звучит как Pink Floyd!
В апреле 2019 года ребята собрались и «угорели по клипам Пугачевой» — поняли, что пора делать кавер, тем более «Кафе танцующих огней» — песня, как говорят сами ребята, «в их стиле». На майские праздники они уехали на дачу в самоизоляцию — работать над треком несколько дней. А вот аранжировка была готова еще за год до этого. Пару раз сыграли кавер вживую и поняли: нужно выпускать.
— Только сделать это нужно было официально и правильно, — вспоминает Алесь. — Мы решили связаться с правообладателями. Сначала Маша писала в Российское авторское общество и даже пообщалась с автором слов Александром Юрьевичем Маркевичем, но оказалось, что он ничего не решает. До автора музыки — Юрия Александровича Чернавского — не достучаться. Короче, нас долго кормили завтраками, а потом мы просто заплатили 10 баксов одному американскому сервису, и они разрулили нашу проблему за пять дней.
О своей основной работе участники группы говорить не хотят. Считают, это другой мир, который нерелевантен их музыке. Но при этом не отрицают, что основная занятость есть. Алесь шутит: «Чтобы штаны поддержать».
Еще ребята считают, что новую волну популярности постпанка можно сравнить с любовью к пленочной фотографии. Маша думает, что люди уже наигрались с новыми жанрами, камерами в айфонах, крутыми зеркалками — захотелось чего-то более душевного. В пленке есть интрига: можно выстроить все параметры, но все равно не будешь до конца понимать, какой получится пленка.
Постпанк, правда, не совсем ложится под такое сравнение, но все же. А еще жанр стабильно популярен на Западе. Рассчитывает ли Dlina Volny на успех там?
Маша: Мне кажется, что в Берлине мы могли бы «зайти». Я бы хотела когда-нибудь туда поехать, но не сейчас. К этому надо прийти. Пока мы сконцентрированы на том, чтобы делать музыку и чтобы нас услышали люди.
Вад: Я бы вообще нас не рассматривал в рамках постпанка. Мы с этого жанра начинали. Сейчас мы делаем музыку, как мы видим, а не пытаемся заигрывать с жанрами и их слушателями. Не все фанаты понимают наши «движения»: иногда пишут люди с просьбами типа «а сделайте альбом как первый, только вторую часть». Но мы хотим двигаться дальше. Наверное, сейчас мы делаем нью-вейв, синти-поп, колдвейв.
Маша: Дарк-диско, как мы любим называть в последнее время.
Интересуемся вечным вопросом: обязательно ли стать популярным за рубежом, чтобы тебя признали в Беларуси? Ребята хором отвечают: однозначно да. Но подробней на тему не высказываются.
Зачем сегодня писать музыку альбомами и где это делать
Dlina Volny существует уже четыре года, и наверняка не каждый, кто сейчас читает этот текст, их слышал. Те же «Молчат дома» появились три года назад — и уже почти год на слуху.
Алесь: В первую очередь мы через музыку реализуем себя. Для кого-то это работа, а для нас — творчество. Цели «стать знаменитыми» нет. Но, конечно, мы очень много вкладываем в музыку, и хотелось бы, чтобы она вышла на высокий уровень.
Маша: И не только в Беларуси, а по всему миру. Все-таки хочется жить музыкой, чтобы иметь какие-то деньги и не заниматься ничем помимо этого.
Первый мини-альбом Neizmerima группа записала всего за пять дней: Маше нужно было уезжать в Лондон, поэтому больше времени на репетиции просто не было. Плюс такую «спешку» ребята объясняют тем, что их просто «перло»:
— Никто вообще не собирался писать альбом, — вспоминает Вад. — И мы увидели, что получается прикольная штука, решили это не упустить. Все-таки мы уже не первый день занимались музыкой в разных проектах. Прозвучала фраза, мол, никто из нас никогда ничего не релизил. По сути, это было не обязательно, просто такая арт-концепция: давайте сделаем альбом за четыре дня.
— Но это не должно никак обесценивать нашу музыку. Это были очень насыщенные, интенсивные четыре дня, — добавляет Алесь. — У нас было много эмоций, Маша даже плакала на записи.
Ребята считают, что выпускать музыку альбомами в 2020-м, когда все вокруг только и делают, что публикуют синглы, актуально, даже если все уже не завязано на носителе — диске, например.
Алесь: Мы работаем альбомами. Не то чтобы это какая-то концептуально цельная вещь, скорее просто музыка из одного периода.
Маша: Альбом Mechty мы писали два года, хотя некоторые песни были готовы раньше. Мы написали много материала, и часть даже пришлось оставить в столе. В музыкальные работы складываются общее настроение, которое мы ловим, и общие темы, которые мы обсуждаем.
Вад: Просто должен собраться материал, о котором можно сказать: «Вот. Это мы сейчас».
К слову, музыка записывается не на какой-то крутой студии, а… дома у Вада. Говорят, что сделать хороший звук можно и в таких условиях — за это в группе отвечает Алесь.
— Во времена хип-хопа и рэпа казалось, что стоит собрать маленькую каморку, обвешать ее коробками от яиц и купить крутой микрофон, и все — у тебя будет крутой рэп, — улыбается Алесь. — На самом деле нет. Нужно чуть-чуть понимать физику звука. Если в комнате много вещей, она отлично подходит для звукозаписи, потому что будет мало «отражений» звука в микрофон.
— Он тоже может быть специальный, с узким радиусом действия, — добавляет Вад. — Но это уже такое турбозадротство. Короче, это разве интересно?
Кроме этого, ребята отмечают: иногда стоит пожертвовать походом в студию ради сохранения особой атмосферы. В их «месте силы» она есть. Вад уверен: когда они собираются вместе там, где хорошо, то все получается лучше, чем если некомфортно, зато есть суперклевый микрофон. И так может поступать даже группа мирового уровня. Если хочет, конечно.
— У Вада дома замечательный вид из окна. Я знаю соседей — наблюдаю за ними в окно: кто-то в трусах ходит, кто-то массаж делает, — перечисляет Маша. А Алесь добавляет: — В общем-то, это главная причина, почему мысли пойти на студию не было ни разу. Там такого не будет.
Почему вокал считают мужским и что может вывести из себя на сцене
Два года назад в интервью ребята говорили, что некоторые думают, мол, поет не девушка, а парень. Такая «путаница» еще существует. Кроме того, раньше Маша признавалась, что ей тяжело петь вживую низким голосом, но надеялась, что со временем станет легче.
Маша: Недавно какой-то европейский блогер выпустил видео с обзором на постпанк из Беларуси. Когда он стал рассказывать о Dlina Volny, он отметил, что это трио из Беларуси, где два вокалиста: один мужчина, второй — женщина. Я обожаю такое слышать! Для меня это комплимент. Мне нравится думать, что голос для всех людей это некоторая загадка. О том, стало ли легче, я не думала. Сколько с того интервью прошло? Два года? Да, могу сказать, что стало намного легче.
Алесь и Вад: Потому что мы больше не поем эти песни! (Смеются.) У нас в целом стало меньше песен с низким вокалом, новые треки в более комфортном для Маши диапазоне. Мы не пытаемся переиспользовать старые идеи и заигрываться с одной «фишкой» долго.
Маша: Нет, я правда наблюдаю за собой и замечаю. что голос развивается: появляется больше опоры, меньше фальшивлю на «лайвах».
К слову, о «лайвах»: ребята успели выступить и на Stereo Weekend, и на Vulitsa Ezha, и на «Рок за Бобров», а еще поездить по отдельным концертам. Спрашиваем, какое выступление им запомнилось.
Маша: У нас был тур по Украине, России и немного Польше в 2018-м. Я вела переговоры, и нас пригласили выступить с украинской группой «Адвокаты» в Киеве, а потом и в Тернополе. Мы сказали: «Да, погнали».
Этот концерт был ужасным… Просто треш! Когда мы пели песню «Я мечта», Алесь услышал, что кто-то выкрикнул из зала «та нифига» и «та в смысле». Хорошо, что я этого не услышала тогда. И без того была пара моментов, когда казалось, что я сейчас прекращу выступать. Хотелось тупо рыдать. Хотя такого у меня не бывает: если я выхожу на сцену, то работаю, и мне все равно, что происходит. Было очень эмоционально тяжело.
Алесь: Не хочется об… ть Тернополь: место интересное и классное — просто там все сидели и ели. А на «Адвокатах» танцевали, только потому что мы выбежали и начали показывать пример.
Маша: Плохие комментарии — отдельная тема. Когда нас объявили на «Рок за Бобров», там люди писали в пабликах типа «ой, пойду сейчас повешусь под эту музыку». Серьезно? Мне кажется, это круто, если мы вызываем такие сильные эмоции.
Алесь: Просто удивительно, откуда у людей столько негатива к незнакомым им музыкантам, творчеству. По большому счету, мы неизвестная группа. А у них прямо ненависть, которую они вываливают.
Быстрые вопросы о странном
— Если погуглить «длина волны», то выдаст не вас, а физический термин. Не обидно?
Маша: Совсем нет, потому что мы не на том уровне, чтобы быть на первой строчке в гугле. К тому же конкурировать с физикой очень сложно. Но мы стремимся к этому, возможно, когда-нибудь это произойдет.
Алесь: А еще у нас название на транслите написано.
Маша: Люди-то не знают, но могут написать «длина волны группа» — все достаточно активные пользователи интернета. Кто захочет найти — тот найдет.
— Чего вам не хватает в Беларуси?
Маша: Добра от людей. Чувства личного пространства, границ. Хочется, чтобы люди дарили друг другу хотя бы лицемерные улыбки, а не угрюмый вид.
Алесь: Я не хочу, чтобы женщина за кассой обременяла меня своей тяжелой жизнью. Не хочу видеть всю эту грусть времен, когда за хлебушком захожу.
Вад: Культуры. В Вильнюс приезжают все: Chromatics, Boy Harsher, King Krule… А к нам они не едут, хотя могли бы заскочить. Они не едут сюда не потому, что они не хотят, а из-за виз, законов и так далее. Музыкальные промоутеры не готовы их везти, а люди не готовы платить. Короче, со всех сторон культуры нет.
— Если вас пригласят на «Песню года Беларуси», пойдете?
Маша: Если это будет «лайв», я думаю, что да.
Вад: Да, без фанеры.
Алесь: Да ладно, «лайв» с фанерой — это вообще угарная тема! Сейчас время настолько изменилось, что участвовать в таких вещах прикольно. Как будто какой-то советский рудиментарный элемент. Хороший промоинструмент.
— А на «Евровидении» зашкварно выступать?
Алесь: О, вот это да, зашкварно. Я бы не поехал.
Маша: Это просто не совсем наша аудитория.
Вад: Стоп, а «Песня года» — наша, что ли?
— Назовите три самые крутые музыкальные группы в мире.
Алесь: The Doors.
Маша: Radiohead.
Вад: Да это невозможно сделать.
— Какую вашу песню стоит послушать первой, чтобы познакомиться с группой?
Маша: «Проспекты». Это очень сильная песня!
Алесь: Don’t Touch My Face (с англ. «Не трогай мое лицо»). При коронавирусе — идеально! Но да, конечно, «Проспекты».
— Какое достижение в музыке вы считаете главным?
Маша: Все еще впереди! Возможно, в недалеком будущем.
